по-видимому, быстро проходит, однако эта привычка способна и непрерывно сохраняться вплоть до пубертата; это может быть первым существенным отклонением от развития, предусмотренного для человека культурного. В какой-то миг в детские годы, после периода младенчества и обычно до четвертого года жизни, сексуальное влечение, исходящее от генитальной зоны, вновь пробуждается – и наличествует до нового подавления или продолжается непрерывно. Эта вторая стадия сексуальной деятельности может приобретать разнообразные формы, которые возможно выяснить только посредством тщательного анализа конкретных случаев. Но все частности так или иначе оставляют по себе глубочайшие (бессознательные) следы впечатлений в памяти человека, определяют развитие его характера, если ему суждено оставаться здоровым, или симптоматику его невроза, если он заболевает после достижения половой зрелости[78]. В последнем случае мы обнаруживаем, что этот сексуальный период забывается, а относящиеся к нему бессознательные воспоминания смещаются. (Я уже упоминал, что склонен связывать также с этой инфантильной сексуальной деятельностью нормальную инфантильную амнезию.) Благодаря психоаналитическому исследованию удается довести забытое до сознания и устранить тем самым давление, проистекающее из бессознательного психического материала.

Возвращение младенческой мастурбации

В детские годы, о которых идет речь, сексуальное возбуждение младенческого возраста возвращается – либо в виде центрально обусловленного раздражения-зуда, которое требует онанистического удовлетворения, либо в виде процесса, сходного с ночной поллюцией, который, подобно поллюциям в зрелом возрасте, приводит к удовлетворению без каких-либо действий самого человека. Последний случай чаще встречается у девочек и во второй половине детства; его обусловленность не совсем понятна, и, по-видимому, зачастую (но не всегда) предпосылкой служит период более раннего активного онанизма. Симптоматика этих сексуальных проявлений крайне скудная; они относятся, вследствие текущей неразвитости полового аппарата, к мочеиспускательному аппарату, каковой выступает, так сказать, в качестве опекуна первого. Большинство так называемых расстройств мочевого пузыря этого времени суть расстройства сексуальные; enuresis nocturna[79], если он не выражает эпилептических припадков, соответствует поллюции.

Повторное появление сексуальной деятельности определяется внутренними причинами и внешними поводами, причем те и другие в случаях невротического заболевания можно установить по форме симптомов и полностью раскрыть посредством психоаналитического исследования. Тут следовало бы остановиться подробнее на внутренних причинах, но случайные внешние поводы приобретают к тому времени большое и неослабевающее значение. В первую очередь нужно отметить соблазнение, из-за которого ребенок преждевременно становится сексуальным объектом и при обстоятельствах, оставляющих глубокое впечатление, учится получать удовлетворение от генитальных зон, каковое чаще всего потом пытается воспроизводить при помощи онанизма. Такое влияние может исходить от взрослых или от других детей; не могу не признать, что в своей статье «Об этиологии истерии» (1896) я переоценил частоту и значение этого влияния. В ту пору я еще не знал, что индивидуумы, сохранившие нормальность, в детские годы могли иметь схожий опыт, и потому оценивал соблазнение выше факторов сексуальной конституции и развития[80]. Разумеется, соблазнения не требуется для пробуждения сексуальной жизни ребенка; последняя может начинаться спонтанно по внутренним причинам.

Полиморфно извращенная предрасположенность

Поучительно, что под влиянием соблазнения ребенок может стать полиморфно извращенным и что его можно склонить ко всевозможным сексуальным извращениям. Это свидетельствует о том, что у детей существует некая внутренняя предрасположенность; совершение тех или иных действий потому встречает так мало сопротивления, что душевные плотины против сексуальных излишеств – стыд, отвращение и мораль – либо еще не возведены, в силу возраста ребенка, либо находятся в стадии возведения. В этом отношении ребенок ведет себя как заурядная невоспитанная женщина, у которой присутствуют такие же полиморфно извращенные наклонности. При обычных условиях такая женщина может оставаться сексуально нормальной, но под руководством умелого соблазнителя приобретает вкус ко всякого рода перверсиям и придерживается их в своей сексуальной деятельности. Сходную полиморфную, то есть инфантильную, предрасположенность выказывают проститутки в своем ремесле, а с учетом изрядного количества проституирующих женщин и тех, кого можно уличить в склонности к проституции без прямого обращения к ней, становится окончательно невозможным не признать в такой предрасположенности ко всем перверсиям нечто общечеловеческое и первоначальное.

Парциальные влечения

Кроме того, внимание к соблазнению нисколько не помогает выявить раннюю историю полового влечения; оно, скорее, запутывает наше понимание, преждевременно предъявляя ребенку сексуальный объект, в котором инфантильное сексуальное влечение пока не нуждается. Между тем мы должны признать, что детская сексуальная жизнь, несмотря на господство в ней эрогенных зон, обнажает элементы, для которых с самого начала в качестве сексуальных объектов служат другие люди. К таким элементам нужно причислять влечения к скопофилии, эксгибиционизму и жестокости, которые представляются в известной степени независимыми от эрогенных зон и долго не вступают в тесную связь с генитальной жизнью, однако уже в детские годы проявляют себя как самостоятельные устремления, обособленные от эрогенной сексуальной деятельности. Маленький ребенок вначале не ведает стыда и в ранние годы выказывает безошибочно опознаваемое удовольствие от обнажения своего тела, причем особо подчеркивая половые органы. Противоположность этой предположительно извращенной наклонности, то есть интерес к разглядыванию половых органов других людей, проявляется, похоже, несколько позже, когда препятствие, воздвигаемое чувством стыда, достигает некоторого развития. Под влиянием соблазнения скопофильская перверсия может приобретать особое значение для сексуальной жизни ребенка. Но все же изучение детского возраста здоровых людей и невротических больных побуждает меня сделать вывод, что скопофилия может также проявиться у ребенка как спонтанное выражение сексуальности. Маленькие дети, внимание которых направлено на собственные гениталии (обычно посредством мастурбации), чаще всего совершают следующий шаг без посторонней помощи и начинают проявлять живой интерес к гениталиям своих товарищей по играм. Поскольку возможность удовлетворить такое любопытство возникает лишь при удовлетворении обеих выделительных потребностей, эти дети со временем превращаются в вуайеристов и усердно подглядывают за мочеиспусканием и дефекацией других. Когда случается вытеснение этих наклонностей, интерес к разглядыванию гениталий других людей (своего или противоположного пола) сохраняется в виде мучительного навязчивого стремления, каковое в ряде невротических случаев оказывается важной побудительной силой, стоящей за образованием симптомов.

Элемент жестокости в сексуальном влечении развивается в детстве тем более независимо от обычной, связанной с эрогенными зонами сексуальной деятельности. Жестокость вообще свойственна детскому характеру, поскольку препятствие, заставляющее при реализации влечения к овладению воздержаться от причинения боли другому (то есть способность к состраданию), складывается сравнительно поздно. Исчерпывающий психологический анализ этого влечения, насколько нам известно, пока не проводился, но возможно допустить, что побуждение к жестокости проистекает из влечения к овладению и проявляется в сексуальной жизни в пору, когда гениталии еще не приобрели своего более позднего значения. Это побуждение властвует на той стадии сексуальной жизни, которую мы далее опишем как догенитальную организацию. Дети, которых отличает особая жестокость по отношению к животным и товарищам,